Нижегородец Владимир Киселев работал на авиационном заводе «Сокол», путешествовал по миру и иногда посещал митинги. А потом коллеги написали на Владимира донос из-за того, что он срывал со стенда листовки с призывом жертвовать деньги на нужды армии. Публикуем рассказ Владимира о случившемся с ним. Благодарим телеграм-канал @Astrapress за помощь в подготовке материала.
Меня на митингах не задерживали, но был случай с Навальным. В 21-м году посадили его? Митинги были большие по всем городам. Я хотел сходить, вступил в группу во «ВКонтакте», чтобы знать, когда начало. На заводе, видимо, это отслеживалось. Вызвали меня к высокому начальнику. Он мне говорит: «Ты парень вроде неглупый, а на митинг собрался». Я отвечаю, что еще не собирался никуда. Он говорит: «Такая информация есть, что если за Навального народ выйдет на митинг, НАТО введет войска в Россию». И еще какую-то чушь он наплел. Я вышел из кабинета и понял, что точно надо идти на митинг.
Мне кажется, в Нижнем Новгороде процентов 80 за войну, процентов 20 — против. Мои родители войну поддерживают, хотя мать вообще во Львове родилась. Я и так, и так переубедить их пытаюсь — ни в какую. Я по друзьям прикидывал: у кого работа в одном городе, дача, на море раз в пятилетку, а также те, кому за 50 — они все за войну. А кто путешественники, чем-то интересуются — сразу другая позиция.
Я специально отпуск разбиваю, в майские и новогодние праздники тоже куда-то езжу. В основном в Европу, больше всего люблю Чехию и Италию, но вообще я уже 50 стран посетил.
Владимир Киселев и жираф в путешествии / Фото из личного архива
У меня-то круг общения более-менее приличный, в основном против войны. А у нас в цеху процентов под 90 за. Против — я и еще один парень, но он молчит. Один раз высказался, и все. И пара сомневающихся. Есть женщина, которая ненавидит власть за пенсионную реформу и в принципе ничего не поддерживает. Если бы ее на три года раньше на пенсию отпустили, она была бы довольна Путиным.
Я был изначально инженером-технологом, десять лет отработал после вуза. Потом — сокращение, меня хотели уволить, но перевели в цех слесарем. Для меня это был шок — то за компьютером бумажки печатал, а теперь надо молотком стучать на холоде. Думал, это максимум на полгода, но отработал уже четыре, не получалось перевестись. Ничего, привык.
Я на заводе человек достаточно известный. Активный, везде участвую. У нас есть совет молодежи завода, я выпускал его газету, проводил интеллектуальные конкурсы, участвовал в турслетах, меня брали на мероприятия профсоюза. В принципе, мы могли бы с заводским начальством все решить легко, но они довели до скандала.
Весной [2022 года], когда появились буквы Z, мне звонят из совета молодежи, зовут на флэшмоб. Я не стал спрашивать, что за флэшмоб, пришел. Нас строят, я спрашиваю: «Что происходит?» — «А вот, с крыши будем делать фотографию, будет буква Z». Я сказал: «О, нет, до свидания».
Потом, в сентябре, я был в Европе, и одна фотография [оттуда] очень заинтересовала службу безопасности нашего завода, но все обошлось. В службе безопасности показали мне здоровую папку, которую на меня собрали. У меня есть плюшевый маленький жираф, беру его в путешествия. У жирафа есть инстаграм «Жираф Жирафов», где он сфотографирован в разных странах. Безопасники все его фотографии скопировали в папку. Я смотрю на это, спрашиваю: «Вы чего клоунаду устроили?» Отвечают: «Это все серьезно!»
Стали расспрашивать, что означают некоторые подписи под фотографиями. Я говорю: «Тогда уж и опрашивайте это животное». Я даже не мог в это поверить: ладно про меня собрали папку, но на жирафа с тремя подписчиками…
Жираф Жирафов / Фото из соцсетей Жирафа Жирафова
В октябре на работе начали появляться листовки. У нас есть стенд — от завода пишется какая-то информация и от профсоюза. Обычно там что-то социальное, а тут они повесили сбор средств на нужды армии и написали, что профсоюз 100 тысяч рублей уже внес.
Мне это не понравилось — тоже в профсоюзе состою. Я спросил: у меня каждый месяц деньги из зарплаты на профсоюз вычитают, но меня никто не спросил, согласен ли я, чтобы деньги тратились на такие нужды. Мне сказали, что я никто, такие вопросы решают без меня. Тогда я сказал, что хочу из профсоюза выйти. Ответили, что надо идти и беседовать с председателем профсоюзной организации, просить исключить. Это долгий процесс, я не захотел этим заниматься.
Тогда я решил потихонечку срывать листовочки. В первый раз дней десять не вешали новую. Потом опять повесили, я снова убрал аккуратненько. Срывал я раз пять, этого никто не видел, видеонаблюдения рядом со стендом не было.
В какой-то момент они поняли, что это я. Прибежала женщина из профсоюза, начала на меня орать: если я еще раз сорву, работать больше не буду. Мы с ней немножко друг на друга покричали, листовки я больше не трогал.
С этой женщиной мы постоянно спорили. С лета профсоюз объявлял сборы денег, связанные с войной. Она за эти сборы агитировала, я отказывался участвовать. Она на это говорила, что у меня сердца нет и что я жадный. Мы спорили много, но это оставалось между нами, без последствий. Поэтому она и поняла, кто листовки срывает.
Через какое-то время меня вызывает начальник: «Распишись, тебе выговор, ты ругался матом». На меня заявила эта женщина. Просто выговор от завода, взыскания не предусматривалось. В середине декабря мне сказали, что приходила полиция — опрашивала свидетелей по моему делу. Оказывается, завод направил в полицию на меня бумагу. Человек шесть подписались, что видели, как я срывал листовки и плохо выражался об армии.
Мне сказали, что будет уголовное дело, — я быстренько собрался и уехал. По идее, мне надо было выйти на работу 9, 10 и 11 января, дальше у меня был отпуск. Только в середине января я узнал, что дело административное, — тогда решил, что вернусь. Но на эти числа, 9–11 января, мне поставили прогулы — и позже уволили. Хотя я до этого писал на завод, что беру отпуск за свой счет.
В середине января я вышел на работу, в первый же день после обеда на завод приехала полиция. Много народа пришло, чуть ли не с ОМОНом, в масках, как за опасным преступником. Показали корочки, зачитали права, посадили в «бобик» и повезли в местное отделение.
Завод «Сокол» / Скриншот из Google Maps
Пришел участковый, объяснил, по какому делу меня задержали. Часа через два поехали в суд. Он говорит: «Ты сознайся, других нарушений за тобой нет, ты первый раз, дадут по минимуму. Если будешь говорить, что все вранье, привезут свидетелей, они чего-нибудь лишнего наговорят. А как обдумаешь все, может быть, апелляцию подашь». Я решил сказать, что все так и было, мне дали 30 тысяч штрафа.
Я спросил у судьи: «Можно узнать, кто на меня донос написал?» Судья мне зачитала все фамилии — некоторым я удивился. Показания у всех написаны практически идентично, явно не ими. Эти люди работают со мной, коллеги…
Основной доносчик — замначальника цеха. Потом — женщина из профсоюза, еще трое работают со мной в цеху — слесаря и сварщик. Будка сварщика находится далеко от места событий, но он меня не любит, решил за компанию постучать. И один стукач — какой-то левый, я его не знаю. Может, в другом цеху работает.
На следующий день пришел на работу, был немного злой на них. Сначала на одного немножко наехал с этим вопросом, потом еще на одного. Конечно, в грубой форме, спросил, зачем было писать донос. Еще через несколько часов вновь приехала полиция: эти двое написали заявление, что я угрожал им убийством. Хотя максимум, чем я угрожал, — набить морды. Естественно, ни о каком убийстве речь не шла.
Тем не менее, меня опять забрали в полицию, пришел тот же участковый. Он смеется: «Зачем ты на завод пошел? От тебя всеми способами будут избавляться, не ходи туда больше». Составил отказ в возбуждении уголовного дела — нормальный оказался полицейский.
На следующий день я все же пришел на работу, был достаточно спокойный. В обед меня пришли увольнять: зачем-то вместе со службой безопасности, и еще было несколько мужиков с отдела кадров. Наверное, считали, что я опасен. Увольнение оформили за час. Я сказал, что ничего подписывать не буду. За меня все сделали, с 1 февраля уволили.
После увольнения я заболел ковидом, несколько дней назад выписался. Думаю, что делать. Работу надо искать… Правда, завод внес меня в черный список. И теперь в базе отдела кадров любого нижегородского предприятия высветится моя фотография в нескольких ракурсах. И будет написано, что я — нежелательная персона, нельзя меня брать на работу.
Что дальше делать, не решил еще — хочу пока маленько передохнуть. Подал в суд из-за увольнения, но не питаю иллюзий, что могу выиграть.
Редакция ОВД-Инфо
