Активист Российского социалистического движения Дмитрий Морозов выступал на митинге по делу «Сети», теперь его высказывания проверяют на оправдание терроризма. Также Морозова допросили по делу о поджоге отделения «Единой России». Активист считает, что таким образом власти пытаются не допустить его участия в выборах в городскую думу Ижевска.
На уровне слухов, инсайдов, разговоров [много раз получал информацию, что у меня могут быть проблемы]. Постоянно какой-то прессинг, угрозы Центра «Э»: разговоры в духе «давайте сотрудничать, иначе посадим», задержания, штрафы, исправительные работы. Ничего особенного, так у всех активных оппозиционеров. Похожие ситуации с полицией у меня происходят с 2015 года — с тех пор как я начал заниматься политической деятельностью.
Задержаний — когда сажали в полицейскую машину, начинали допрашивать — было точно больше десяти. Несколько раз сотрудники центра «Э» приходили ко мне домой: погостить, но на деле запугать. Когда в сентябре прошлого года в Ижевск приехал Владимир Путин, меня повязали и безо всякой причины возили в автозаке из одного полицейского участка в другой, пока Путин не уехал.
Первая [административная] статья у меня была за митинг против повышения пенсионного возраста, который, якобы, был несанкционированным. Я получил 19.3 [КоАП] — сопротивление сотруднику полиции; и 20.2 [КоАП], организация несогласованного мероприятия. Дали 30 часов исправительных работ, пилил сухие деревья, ничего жесткого.
Последняя административная статья — за митинг по проблеме «завода смерти» в Камбарке (на границе Удмуртии и Башкортостана готовится к запуску опасное химическое производство, жители протестуют, — ОВД-Инфо). Митинг был, по-моему, 7 марта на центральной площади Ижевска: за то, что я там кричал «Бречалова в отставку» (Александр Бречалов — глава Удмуртии, — ОВД-Инфо), мне дали штраф 10 тысяч рублей.
Потом эшники меня искали, ездили домой: я их как мог игнорировал. К сожалению, я не могу сказать кто, но источники, скажем так, которым я доверяю, сообщали, что планируется какое-то дело, репрессивный акт против меня.
18 апреля случился поджог отделения «Единой России»: это региональное отделение [партии власти], находится прямо в здании Госсовета Удмуртии. Вход туда поджег некий [Дмитрий] Калашников, кинув горючую смесь. Якобы Калашников назвал [силовикам] мою фамилию, но это неправда: я знаком с юристами, которые ведут дело о поджоге [и представляют интересы Калашникова], они это опровергают. Калашников — местный… Такой ВДВ-шник-радикал, с Российским социалистическим движением вообще никак не связан.
Эшники, чтобы вручить повестку, искали меня 14 дней — долбились домой, звонили знакомым. Я от них скрывался: встречи с операми никогда добром не кончаются. В итоге, они меня поймали и выдали повестку, пришлось прийти.
Ни в одной бумаге, которые мне дали по этому делу, не указано, почему меня допрашивали: я подозреваемый или свидетель. Допрос в Центре «Э» по этому делу был такой: меня спросили, знаком ли я с Калашниковым. Я ответил, что нет. На этом допрос закончился. Допрос был показушный, для галочки. Он был нужен для того, чтобы выдать мне повестку в Следственный комитет.
В Следственном комитете уже никаким поджогом не интересуются, следователей волнуют только выкрики о деле «Сети» на митинге. Я спросил следователя прямо: «Вы хотите наклепать мне статью 282, экстремизм?» (282 УК — статья о разжигании ненависти, — ОВД-Инфо). Он ответил: «Нет, вы попали под статью 205.2 [УК], оправдание террористической деятельности».
Я скандировал «Свободу делу „Сети“», что ребята сидят незаконно. «Свободу делу „Сети“» — это кричалка, «фигурантам» я же не буду кричать. Но имелось в виду, конечно, свободу фигурантам дела «Сети». Я говорил [на митинге], что дело [«Сети»] сфабриковано. Так как «Сеть» признана террористическим сообществом, мне хотят наклепать статью.
Пока у меня нет статуса подозреваемого или свидетеля, но, скорее всего, в ближайшее время будут предприняты какие-то действия. Источники, которые я пока не могу назвать, говорят, что одна из самых очевидных причин — желание не допустить моего участия в выборах в городскую думу Ижевска, которые пройдут в сентябре. За счет Камбарки, других протестов, у меня появился политический капитал, который помог бы мне провести серьезную предвыборную кампанию. Радикальный вариант — посадить на три года, более мягкий — 100 тысяч штрафа и на пять лет ограничить возможность посещать митинги и участвовать в выборах.