отъезд из России
История правозащитницы из закрытого города, в котором делают плутоний для ядерного оружия: от курсов для беременных до иноагентства и иммиграции
Надежда Кутепова 15 лет боролась за права пострадавших от радиации. А потом ее НКО признали иноагентом.
Пытки, порезанные вены и год в ШИЗО — разговор с фигурантом дела «Нового величия» Русланом Костыленковым
Жизнь в колонии и после нее, год в шизо и пытки при задержании.
«Власть должна созидать, а не быть угрозой». Активист из Калужской области — о преследовании и эмиграции
Похищение паблика «ВКонтакте» и пытки по административному делу.
«Нет, он не еврей, он наш, местный». История репетитора Александра Шрамкова, который был вынужден уехать из страны
Угрозы расправой, вопросы про «еврейство» и удивленные ДПСники.
«Родные погибших солдат сами обращаются к нам». Как живет проект, где считают погибших на войне жителей Волгоградской области
Не «орки» и не «преступники», преследования со стороны государства, федеральный розыск, «иноагентство» и анонимные волонтеры — история проекта «Дозор».
«Сплю и реву»: основатель центра помощи трансгендерным людям уехал из России
Ян Дворкин до последнего не хотел покидать страну, но все изменилось 17 ноября.
«Я как верующий человек не могу молчать». Активист из Владивостока уехал из России после обыска
Активист из Владивостока Алексей Галимов уехал из России, столкнувшись с преследованием из-за антивоенной позиции. Мы с ним поговорили.
